или Как поссорились Мария Степановна
с Людмилой Павловной
Людмила Павловна и Мария Степановна много лет соседствовали. В последнее время жильцы дома тасовались, как карты: одни съезжали, другие заезжали, третьих выносили. Купля-продажа, обмен, съем. Только соседки стояли, как два незыблемых столпа. Или столба, сообщающиеся проводами связи. Зимой они пили травяной чай с горячими оладьями попеременно друг у друга: на уютном угловом диванчике Людмилы Павловны или под абажуром, похожим на половину гигантского апельсина, украшающим маленькую кухню Марии Степановны. Летом подруги любили посидеть на лавочке в тени шелестящих берез. Обсуждая новости – от домовых до мировых, они наблюдали жизнь вокруг и, выхватив цепким взглядом какую-то деталь, не хуже мисс Марпл выстраивали логическую цепочку с неожиданным выводом на конце.
– Смотри, Енадий как навьючился…
– Из магазина? Ему же зять продукты привозит.
– Наверное, уехали… На юг отдыхать.
– Значит, собаку Енадию отдали. Надо ему просроченные пельмени отдать, а то зря место в морозилке занимают.
Однако ни в чем нет постоянства. Квартирный вопрос развел тандем. Людмила Павловна уступила свою «трешку» быстро разросшемуся семейству внука и переехала ближе к дочери в «однушку», в другой район города. Общение закадычных подруг перешло в телефонно-сотовый формат. Когда минуты разговора утекают со звоном монет – не до цветистых бесед. Они усыхают до бытового отчета. Людмила Павловна больше не веселила подругу, передавая в лицах диалоги. Теперь она выпускала на волю свой природный артистизм во время телевизионных телешоу. Правда, эмоциональные реплики и комментарии виртуальной участницы повисали гласом вопиющего в пустыне. Это печалило Людмилу Павловну. Она нуждалась в слушателе.
Между тем приближался Новый год. У детей и внуков свое веселье. У старушек-подружек своя обкатанная годами программа: расстелить ажурную скатерть, расставить салаты и соленья, пригубить шампанское с президентом, осудить наряды телевизионного шалмана… и – спать. На этот раз подругам предстояло праздновать врозь. Чуть поодаль от Нового года у Марии Степановны день рождения. В гости Людмила Павловна была уже не ходок: натруженные ноги, возраст, деликатно именуемый серебряным. Но обостренная разлукой привязанность требовала выражения. Слова казались недостаточной мерой, нужен подарок. А как его доставить? «Почта-то рядом!» – осенило Людмилу Павловну. Почтовое отделение располагалось в соседнем доме. Собранная ею посылка состояла из оренбургской пуховой шали, теплых овечьих носков, пачки хорошего чая и баночки вишневого варенья – все для тепла тела и души. В последний момент варенье было заменено на дорогие конфеты из опасения, что банку могут разбить.
…Увидев квитанцию на получение бандероли, Мария Степановна очень удивилась: от кого бы это? Позвонила на почту – нельзя ли внука с ее паспортом послать? «Выдаем только адресату, указанному в квитанции!» – отрезал металлический голос. «У меня ноги больные, суставы…» – начала перечень жалоб пожилая женщина. «Как хотите. Не заберете – через месяц обратно отправим», – лязгнул металл.
Делать нечего. Две остановки до почты Мария Степановна прокатилась на такси. Пока она, пыхтя паровозом, переваливалась за порог квартиры – лифт, как назло, в этот день не работал, прибежал внук:
– От кого посылка?
– От Людмилы Павловны… Ох! К Дню рождения… Охо-хо!
– Ну дает! Чего было заморачиваться, положила деньги на телефон, и все бы остались живы.
– На телефон? – Мария Степановна застыла, застигнутая неожиданной мыслью.
– А ты можешь ей на телефон положить?
– Да запросто!
– Знать бы раньше. К юбилею бы…
…Мария Степановна, поблагодарив по телефону подругу за подарок, тактично обошла подробности мытарств с его получением.
– А ты знаешь, мне деньги на телефон пришли, и никто не признается, – сообщила Людмила Павловна. – Это кто-то из молодых. Старые не умеют..
– А какая разница? Пользуйся и все, – хохотнула Мария Степановна. Это насторожило собеседницу:
– Ты в деле замешана?
Агент тут же раскололся:
– Это внук мой.
– Маша, зачем? За подарок что ли?
– Да что ты, Люда! У тебя же юбилей… Был. Внук поздно надоумил.
– Так это когда было?! Маша, не умеешь ты подарки принимать! Просто порадовалась бы! Так нет, давай кубышкой трясти… – огорченно посетовала пожилая дама.
– Люда, да что тебе деньги лишние, что-ли, на телефон-то?
– Не о том речь. Спасибо тебе, конечно. Я хотела тебя порадовать! А ты суетишься…
– Да рада я, спасибо! Но я же от чистого сердца…
– Вот и порадовалась бы от чистого сердца! Мне больше ничего и не надо. В Могилевской губернии деньги не нужны.
Мария Степановна, не найдя подходящих слов, тяжело вздохнула.
– И карманов в гробу нет, – наставительно продолжала Людмила Павловна. – Нет, не умеешь ты подарки принимать! – поставила она окончательный диагноз и отключилась.
«Не вовремя я, – с досадой думала Мария Степановна. – А когда еще? До Восьмого марта, может, не доживу».
Сначала какая-то неловкость мешала пожилым женщинам набрать знакомый номер, а потом, увязнув в повседневных заботах и метеозависимости, они привыкли обходиться друг без друга.
Как-то я оказалась в гостях у Людмилы Павловны. Сидя на ее уютном угловом диванчике, мы пили травяной чай с горячими оладьями. Они извлекались из кастрюльки, закутанной в пестрое полотенце. Доставая очередное маленькое солнце, Людмила Павловна встрепенулась: «А это мне зять подарил!» Она развернула полотенце, и пестрота выстроилась в рисунок: румяная хрюша в переднике и кокошнике на манер русской красавицы держит хлеб-соль. «Веселое, – похвалила я, – и в тему – год Свиньи». «Ну да, Свиньи». Людмила Павловна скривила губы: «Это он с намеком!» И тут же принялась рассказывать что-то смешное про зятя, пародируя его картавость.
Мария Паршакова
