Трагический случай, произошедший с летающим лыжником тридцать два года назад, не остановил его полет.

… Он видел перед собой длинный скат, прогибавшийся внизу таким образом, чтобы лыжник, ушедший со стола отрыва, смог взять нужную для полета траекторию.  Сейчас он должен рвануть туда, разогнаться, оттолкнуться и уйти  в бездну своего первого в жизни прыжка с трамплина. Волнение на грани легкого страха не останавливало его, подростка, готовившегося к этому моменту долгие дни и месяцы. Он должен был это сделать.

Конечно, в жизни часто случается так, что от замысла до воплощения всего несколько шагов, но это шаги через пропасть. И только сила духа способна преодолеть это крат­кое, как выдох, и великое, как полет, расстояние.

Летающий лыжник Саша  Шурыгин  начал заниматься спортом с четырех лет. До первого класса это было плавание. Потом – легкая атлетика и даже бокс. А в четвертом классе пришел в двое­борье, включающее в себя прыжки с трамплина и лыжные гонки. Секция находилась в спортивном комплексе «Летающий лыжник», который и сегодня работает в Егошихинском логу Перми.

Отец Саши родом из-под Твери, служил на Урале в войсках связи, потом учился в техникуме.   Мама тоже имела среднетехническое образование и работала технологом на приборостроительном заводе, там же трудился отец – на металлургическом производстве.  Сестра Саши была младше на два года и занималась плаванием. Такой здоровый образ жизни поддерживался в семье. В то время  было проще занять ребенка – работали секции и кружки. Родители Саши поддерживали тягу детей к спорту.

Конечно, если взглянуть с высоты трамплина в сторону, особенно в лог, как в егошихинском варианте, то кажется, что стоишь очень высоко. Такой страх не каждому по плечу. Поэтому смотреть надо строго перед собой. Трамплин, 15-метровый, к прыжку с которого готовился Саша, был самым небольшим из стоящих рядом, он был предназначен именно для таких первых прыжков.  Пятнадцать метров – имеется в виду расчетная дальность полета. Но в тот момент трамплин казался ему самым большим.

Легкое чувство страха перед первым в жизни прыжком, легкое, как пустота в груди, которую заполняешь глубоким вдохом… Сейчас ты останешься один на один со Вселенной,  и только от тебя будут зависеть жизнь и смерть,  поражение или победа над самим собой. Саша смотрел перед собой и видел гору разгона и стол отрыва – больше ничего, дальше – свободный полет птицы. И он пошел… Когда он взлетел, появилось ощущение восторга: ты летишь! Высокое чувство победы над собой и земным притяжением. Свободный полет… Ещё секунда – и ты торжественно катишься по настилу и потом, остановившись, делаешь глубокий вдох, и второй, и третий. Понимаешь – вот оно, рубеж пройден, появилась вера в себя, уверенность в то, что ты это тоже можешь.

Но чтобы сделать первый в жизни прыжок, надо было пройти долгие и нелегкие тренировки, поскольку техника свободного и стремительного полета отрабатывается на земле. Час за часом, день за днем, пока механическое повторение одних и тех же движений не перейдет в рефлекторное закрепление, когда начинаешь делать их автоматически.  Иначе нельзя – скорости высокие, на большом трамплине движешься до ста километров в час.

Многое надо отработать до совершенства. Спортсмену необходимо задать правильную траекторию движению и не открыться во время полета корпусом – изменил угол по отношению к лыжам, всё – загасил свободный полет, приземлился раньше возможного.

Понятно, что достижения в  таком спорте невозможны без целеустремленности и мужества. Не каждый осмелится прыгнуть в бездну. Случайности стерегут везде, те же порывы ветра, из-за которых, бывает, даже отменяют соревнования. А вот спускаться с лыжами на плече – это уже кажется страшнее, чем лететь в безд­ну… Лесенка крутая, скользкая, приходится идти медленно, осторожно, с досадой в душе, что прыгнуть не удалось. За одну тренировку на 70-метровом трамплине приходилось делать по семь-восемь прыжков, а это значит: надо столько же раз подняться вверх – с тяжелой экипировкой, с широкими и длинными лыжами на плечах, ведь тогда подъемников ещё не было. Подъемники – это хорошо, экономятся силы спортсменов, частота прыжков увеличивает автоматизм движений.  Действительно, оттолкнуться надо вовремя, не у самого края стола отрыва, но и не раньше, чем это необходимо, и лететь так далеко, как и рассчитывал.

Саша спортом занимался успешно. В юном возрасте он уже стал кандидатом в мастера спорта. В Пермской области тогда была сильная школа лыжного двоеборья, недаром большая часть сборной команды страны состояла из наших спортсменов.

В десятом классе Саша побывал в Московском экспериментальном центре олимпийской подготовки «Спартака» в Чулково, где тренировалась большая часть сборной страны. Там, конечно, пришлось ходить в местную школу.

Подъем в 6.30. Первая тренировка – до 8 часов, потом занятия в школе до 12 часов. Когда не учились, первая тренировка – полтора часа, завт­рак, затем вторая тренировка – два часа, обед, отдых, с 16 до 18 часов – третья тренировка.  Гимнастика, бег, прыжки… Бег на лыжах – тяжелый вид спорта, необходимы постоянные и напряженные тренировки. Наверное, тогда выработались у него черты характера, которые позволили ему победить в самый тяжелый час жизни.

Он принимал участие в кубке Урала как член общества «Спартак». На тренировках показал отличный результат – прыгнул на 95 метров. И в конце семидесятых уже входил в сборную СССР по двое­борью.

После окончания школы он поступил на строительный факультет политехнического института.  Учился по индивидуальному плану, так как приходилось постоянно ездить, что-то сдавать экстерном.

В институте на первое занятие пришел в октябре. Поскольку месяц провел в Германии на сборах. И так постоянно в разъездах, неделю-две проучился – и опять уехал. Летом – кроссы, бег по 20-25 километров, лыжи-роллеры, прыжки на лыжах с искусственным покрытием. А там, глядишь, и снег выпадет… В то время хорошая спортивная база была в Кизеле, где первый снег появлялся раньше, чем в других местах, – все-таки уральское предгорье. Первый снег для гонок и для прыжков – это такая радость, белая, пушистая, холодноватая, много тебе обещающая… Спорт­смены всего Союза приезжали тогда в Кизел уже в конце октября, когда и появлялся этот первый снег.   Нередко здесь проводились чемпионаты СССР.

В 1979 он уже бронзовый призер Первенства СССР, которое проходило в Нижнем Тагиле,

А в 1980 году Саша стал бронзовым призером на Всесоюзной студенческой универсиаде. В то время он выступал за политехнический институт как член общества «Буревестник». В прыжках он стал первым, но в гонке неверно рассчитал свои силы.

«Так и не успел стать мастером спорта», – с печалью в голосе говорит он сегодня.

Осенью они прилетели из армянского Цахкадзора, где в долине на высоте около двух тысяч метров находилась спортбаза СССР. Там проходили контрольные тренировки.

По приезде в Перми должна была состояться тренировка, на которую в тот день не было никакого желания идти. Батут – туго натянутое полотно, на котором можно высоко прыгать, поскольку оно усиливает толчок. Происходит имитация полета, во время которого можно делать сальто, другие гимнастические приемы. В результате у спортсмена развивается координация, что необходимо при движении на больших скоростях, особенно во время полета. Спортсмен учится управлять собственным телом. Кроме того, при такой тренировке развиваются гибкость и растяжка. Обычно на батуте больше занимались летом, когда не было снега.

Саша прыгнул, чтобы набрать высоту и, как в полете с трамплина, принять горизонтальное положение, в котором и приземлиться на батут. Но он недобрал в тот раз – не смог вывести тело в горизонтальное положение,  он завис и начал падать вниз… Одна нога, которой Саша балансировал,  оставалась сзади, а второй он должен был приземлиться, самортизировав падение. Но в момент приземления батут шел кверху встречной волной – и встреча эта оказалась жесткой и жестокой.

Боль была настолько не­ожиданной и страшной, что он сразу потерял сознание. Приехала скорая, и его увезли в больницу. У ноги, как оказалось, порвало все связки и подколенную артерию, между голенью и бедром. Но  это он узнал позже, уже на больничной постели. Если бы сломалась кость, было бы проще.

Было 6 октября, накануне праздника – дня советской конституции, поэтому, возможно, он, что называется, попал под дежурного врача, который не разобрался в ситуации – запомнил, когда проводили диагностику, в суставе крови не было – она сочилась из-под кожи. Это говорило о том, что порван сосуд – подколенная артерия, откуда и шла кровь под кожу.

На следующий день, в 10 вечера, был созван консилиум врачей, после чего началась операция, длившаяся до 8 утра. Сосуды сшили, но было поздно – нога не прижилась, началась гангрена.

Шло уже 9 октября, но Саша не давал согласия на ампутацию ноги – он не верил, что другого выхода у него нет. Консилиум имел право принимать решение об ампутации только тогда, когда человек без сознания и существует реальная угроза его жизни. Приехал Евгений Антонович Вагнер, ректор медицинского института, и начал убеждать юношу в необходимости ампутации конечности. «Выдержишь, – сказал академик, – а потом пойдешь учиться к нам!» И Вагнер убедил Сашу в неизбежности не только операции, но и дальнейшей жизни, которая будет, и будет полноценной. Не сразу, но он дал согласие. На следующий день нижняя треть бед­ра была ампутирована.

Высокий, спортивный, красивый молодой человек… Ещё вчера впереди у него были чемпионаты страны, мировые первенства и, быть может, золото Олимпийских игр. Но он лежал в больничной постели, без ноги, без будущего, которое казалось таким ясным. Он лежал с закрытыми глазами и сжатыми от невыносимого напряжения зубами. Ему было всего восемнадцать лет… Его сознание противилось принять эту катастрофическую реальность, абсурдность бытия, несправедливость мира.

Жить не хотелось… «Кому ты нужен, инвалид, без конечности?» – думал он про себя. Мрак, тяжелейшее психическое состояние, из которого он не видел ни одного выхода. И только чуть позже, не сразу,  начал осознавать, что рядом всегда находились папа и мама, товарищи по спорту, которые, казалось, не выходили из больничной палаты. Они всегда были тут, когда б он ни открыл глаза. Они  говорили ему, доказывали, успокаивали, приносили книги – про летчика Маресьева и других героев, находивших в себе силы победить.  Мать, Вера Николаевна, и отец, Анатолий Михайлович, не отступались, каждый день переключая сына на позитивные мысли, чтоб не допустить сползания сознания в бездну отчаяния. Они понимали, что Саша потерял, ведь он был хорошо подготовленным спортсменом, готовился к чемпионату мира и мечтал войти в тройку сильнейших. Тренер Геннадий Васильевич Тютюгин не оставлял своего воспитанника. И врачи помогали, подбадривали, как могли. Они показывали ему на очевидный пример – сосудистого хирурга Всеволода Николаевича Бачерикова, оперировавшего его. «Смотри, – говорили Саше, – у человека нет голени, он на протезе, но не только не плачет, но и спасает других людей! Тебя спасает!»  Но Саша не мечтал стать хирургом, он мечтал стать чемпионом страны – и до победы ему оставалось сделать один или, быть может, два шага.

С этого он и начал – с физической реабилитации, которая позволит ему сделать первый шаг, потом второй, третий… Природные силы взяли верх. Он был бесконечно благодарен отцу, матери, друзьям, что всегда находились рядом с ним. Он был признателен им до слез, но уже ясно понимал, что только сам должен преодолеть беду. Он полностью возьмет ответственность за будущее на себя и до конца реализует право на свою главную в жизни победу.

Необходимо было поставить перед собой новую цель, чтоб не чувствовать  ежеминутную безысходность, которая обещала свести с ума.  И уже через неделю после операции друзья принесли ему 24-килограммовую гирю. Потому что Саша сказал: я зай­мусь стрелковым спортом! Он должен реализовать себя! Пусть не в прыжках, так в спортивной стрельбе! И он начал накачивать силой руки, чтоб они могли твердо держать оружие, чтоб не дрогнули в самый  ответственный момент. Он занимался в палате, каждый день, пока рука не падала на постель. Через месяц он уже держал 24 килограмма в вытянутой руке.  Начал делать отжимания от пола, увеличивая нагрузки. В больничном коридоре использовал костыли как гимнастический снаряд, то как турник, то как брусья, на которых можно уголок держать и на руках отжиматься. В своем неустанном стремлении реабилитироваться Саша начинал обретать некоторое психическое и физическое равновесие, без которого дальнейшая жизнь была бы невозможна. Рядом с ним лежал мальчишка, которому тоже ампутировали бедро. Они, восемнадцатилетний и восьмилетний, начали заниматься вместе – Саша помогал ему, и в этой помощи другому, который слабей и беззащитней, он начинал осознавать свою новую силу.

В декабре он ушел с Пермского протезно-ортопедического предприятия на своих двоих. Палку ему сразу посоветовали не брать – «быстро привыкнешь!»  И он не привык. А в феврале он уже снова встал на лыжи.

В тот учебный год Саша был в академическом отпуске, но интерес к учебе в политехническом у него пропал. Он осознавал, что поступил только ради высшего образования. Поэтому скоро вспомнил о приглашении Евгения Антоновича Вагнера. И летом 1981 года Саша Шурыгин уже сдал вступительные экзамены в медицинский институт, стал студентом педиатрического факультета. Институт окончил через шесть лет. После этого учился в интернатуре в областной детской клинической больнице и пришел на кафед­ру туберкулеза, как она тогда называлась. Начинал старшим лаборантом. Прошел специализацию по функциональной диагностике. Стал ассистентом кафедры, начал преподавать в институте. Одновременно занимался научной работой. Изу­чал применение ультрафиолетового облучения аутокрови у больных фтизиопульмонологического профиля. И в 1999 году Александр Шурыгин защитил по этой теме кандидатскую диссертацию. Этот метод позволяет провести и диагностику, и лечение взрослого больного.  А докторская диссертация была посвящена диагностике, профилактике и лечению туберкулеза у детей и подростков. Защита проходила в Москве, в 2009 году, в Центральном НИИ туберкулеза. В следующем году Александр был назначен заведующим кафедрой фтизиопульмонологии Пермской медицинской академии им. академика Е. А. Вагнера. Сегодня он является автором монографии, четырех изобретений, десятка учебных пособий и ста пятидесяти научных статей.

Женился на пятом курсе, жена Ольга работала тогда технологом швейного производства. На шестом курсе родился сын Кирилл, сегодня у него уже два высших образования.  Жена работает заместителем директора негосударственного пенсионного фонда.

«Самое главное – не пасть в тяжелой ситуации духом, – говорит Александр Шурыгин, – не надо отчаиваться. А когда займешься делом и начнешь добиваться успеха, жизнь снова станет содержательной, интересной, как в самом начале.  Сегодня у меня есть семья, успех, интересная работа, и  друзья – Сергей Обухов и Виталий Верхоланцев, с которыми я занимался спортом и которые не бросили меня в тяжелый час жизни. И тогда в 80-е годы, после всего произошедшего, я продолжал ездить со своей командой на сборы, уже в качестве медицинского работника. Такая вот жизнь».

Сегодня Шурыгину пятьдесят, но на вид можно дать сорок. «Здоровый образ жизни», – с мягкой улыбкой объясняет он.

За окном кабинета заведующего кафедрой медакадемии стоит сосновый лес. Под самым окном по ветвям дерева бегает белка, прикормленная пациентами противотуберкулезного диспансера. Как в сказке, только золотых орехов не хватает. У крыльца стоит «фольксваген», на котором доктор каждый день приезжает на работу. Машина у него без ручного управления, он им никогда и не пользовался. В 1981 году, после травмы, родители купили первый «москвич» – и с тех пор он практически каждый день за рулем, это у него уже десятая или одиннадцатая машина, точно не помнит. Он перестал комплексовать по поводу ограниченных физических возможностей, хотя, конечно, последствия психической травмы остались на всю жизнь. Недавно вернулся из Таиланда, где был на пляже. Люди видели, что он без ноги, но вот оделся и пошел так, что со стороны и не скажешь. Он заметил удивленные взгляды – не понимают, как такое возможно. Конечно, сегодня Александр с трамплина не прыгает, но легко катается на лыжах – коньковым ходом тоже, вот по этому самому сосновому лесу, раз в неделю.  Трасса  подходящая – без крутых горок, пять-семь километров. Иногда плавает, занимается гимнастикой. Благодаря энергии жены-красавицы, Ольги Александровны, которая поддерживает его во всех начинаниях, находит для этого время и возможности. Они объездили уже немало стран, побывали в Арабских Эмиратах, Таиланде, Чехии, Польше, Германии. А научная деятельность обязывает бывать в Москве, Санкт-Петербурге и других городах страны.  Конечно, будущее человечества за людьми учеными. Учеными…  Сергей Суханов, один из учеников микрохирурга Всеволода  Бачерикова, стал профессором, директором Федерального центра сердечно-сосудистой хирургии. А Александр  Шурыгин, его пациент, доктором медицинских наук. Ничего в этом мире не бывает просто так. Ничто не пропадает втуне. Все под приглядом свыше.

Сегодня у Александра Анатольевича стоит высокотехнологичный протез немецкого производства, позволяющий передвигаться значительно легче, чем раньше, благодаря электронике и гидравлике, которая заменяет коленный сустав. Двигаться вполне комфортно, имеются, кроме обычного, ещё несколько режимов — один для ходьбы на лыжах, он уже использует, второй, для катания на коньках, собирается опробовать в ближайшее время. Этот протез обошелся соцстраху в миллион триста тысяч рублей.

Все развивается! И нынешние спортсмены летают с трамплина до двухсот метров, и до двухсот пятидесяти летают! Но самым долгим был полет пермского лыжника — он оказался длиною в жизнь. Его судьба — призвание, высокое, как воля к победе. А самое главное – Александр Шурыгин, чемпион человеческого мужества, подарил каждому из нас пример такого полета, который невозможно прервать, потому что он уже произошел и будет длиться всегда, пока человек может восхищаться человеком.

Юрий АСЛАНЬЯН