С самого детства со мной был мой брат Толя Осипов.
Мама долго болела и рано умерла, все заботы о нас с сестрой он взял на себя. Ходил на собрания в школу, готовил еду, даже шил одежду, жили материально очень плохо. Шло первое десятилетие после Великой Отечественной войны. Кое-как выживали. Мой брат стал инвалидом с пяти лет, повредив позвоночник. Ходил на костылях. Но он все успевал делать – он заменил маму, следил, сыты ли, обуты ли мы. Сам шил нам с сестрой платья, а пальто мне сшил очень даже теплое и красивое.
Когда мне исполнилось 11 лет, он собрал из стареньких велосипедов хороший велосипед. Я научилась кататься. А зимой соорудил коньки, прикрепив их к ботинкам. И кататься научилась, и даже посещала детскую спортивную школу.
Нам с братом было всегда интересно и хорошо. Главное – надежно.
Однажды Толя на комсомольской конференции, а был он активистом, находясь во Дворце им. Свердлова, очень плохо себя почувствовал, еле-еле добрался домой. Наутро от боли не то что встать, пошевелить ногами не мог от дикой боли. Семь лет Толя оказался прикован к постели. Но все равно мой брат не сдавался. Он брал книги, читал, готовился к поступлению в Пермский педагогический институт. У него появилось много хороших друзей. О нем стали писать в газетах. Помню, как сейчас, первая статья о Толе так и называлась «Парень с улицы Николая Островского». Ему столько писем писали из разных городов! Конверты приходили целыми пачками. Почтальон подходил к окну, жили мы на I этаже, и кричала: «Осипов! Вам письма!» — и в форточку летели разноцветные конверты… Люди писали разные и о разном: о своих судьбах, недугах, радостях, успехах, о хороших делах.
И вот сбылась мечта Толи: его зачислили студентом в пединститут. В квартире сразу стало оживленно. Приходили девчата и ребята, приносили необходимую для занятий литературу, конспекты. Да просто беседовали с Толей. В доме стало оживленно и весело. Приходили к нам и курсанты из военного училища. Преподаватели принимали экзамены у Толи на дому. Учился он очень хорошо.
В доме, особенно зимой, было холодно, на дрова не хватало средств. Толе пришлось продать свое зимнее пальто, чтобы купить машину дров. Ему, больному, было трудно. Мучили судороги ног, мерзли руки. Видя все это, студенты стали хлопотать о благоустроенной квартире для брата и для нас.
Наконец ему дали квартиру на Комсомольском проспекте, учеба шла хорошо. Толя заканчивает институт. Сам сделал огромный почтовый ящик, в котором всегда была масса писем, газет, журналов. Потихоньку он начал вставать, хотя путь от крыльца до палисадника преодолевал с большим трудом. На помощь пришли курсанты военного училища: они на велосипедном заводе заказали хорошую, удобную коляску. Толя даже сам на ней съезжал с лестницы в 5 ступенек, а иногда и ребята из дому помогали, возили его по городу.
Для брата настоящим примером служила судьба Николая Островского. И Толя решил написать книгу о людях, которые помогали ему, дружили с ним, об их судьбах. О разном он писал, и о нем тоже много писали журналисты. Так мой брат сам стал членом Союза журналистов. Им было написано несколько книг: «Корчагинцы пяти континентов», «Над речкой Ивой», «Наш товарищ Алеша», причем «Корчагинцы» издавались на украинском языке. Готовил к изданию книги «О чем шумели сосны» и «Анна-ворожейка».
Но в 1985 году Анатолий тяжело переболел гриппом. Ослаб. И после большого стресса, вызванного визитом пьяного соседа, не смог противостоять: инфаркт поставил точку в его судьбе. Так не стало моего дорогого брата, которого любила всю жизнь. Он помогал мне советами, даже когда стала взрослой. Толя прожил 59 лет. Его напутствия я всегда помню и стараюсь выполнять.
Светлана СУББОТИНА (ОСИПОВА)
Сначала был голос: одышливым, чуть заикающимся, но очень напористым тенорком кто-то сообщил по телефону, что есть у него материал, который мог бы заинтересовать молодежную газету.
– Приходите, посмотрим.
– Дело в том, что прийти-то я как раз и не могу.
Потом в моей жизни появился он сам. И был в ней почти два десятилетия, за которые из вчерашнего студента, увлеченного человека проб и попыток, превратился в уверенного в себе, чрезвычайно организованного, непрерывно и методично работающего литератора.
Почему-то ярко помнятся его руки – большие, цепкие и очень умелые. Он ловко шил, изобретая для себя буквально из ничего какие-то элегантные одежды, почти профессионально занимался фотографией, столярничал, переплетал, сам перепечатывал на машинке свои рукописи, и были они, как их автор, чрезвычайно аккуратны и даже чуть-чуть избыточны в их исключительной оформленности.
У каждого пишущего человека, как правило, среди прочих есть своя, дорогая ему тема. У Осипова не было прочих – у него была одна, и эта тема – место нравственного примера в жизни человека с ограниченными физическими возможностями – была прожита и пережита им буквально.
На его книгу «Корчагинцы пяти континентов», выдержавшую несколько изданий и награжденную дипломами нескольких конкурсов, шли отзывы из всей тогда огромной страны. Почта Анатолия Осипова была богатейшей по размерам и живописнейшей по адресам. В этих письмах было не просто уважение к его поиску и восхищение его личным подвижничеством. Многие из них содержали подтверждение мысли, которая помогла выстоять ему и тысячам таких, как он. Герой романа Николая Островского стал для него и для них примером не фанатичной преданности идее, а умения оставаться человеком среди людей, несмотря на боль и физическую обреченность.
Они и сами для тех, кто их знал, больных и здоровых, становились таким примером. Анатолий Осипов для меня уж точно им был.
А. ЗЕБЗЕЕВА, литературный редактор книги Анатолия Осипова
«Корчагинцы пяти континентов»
