Первое время с Галиной Александровной мы общались только по телефону. Трубка расцветала молодым задором и доброй энергетикой.
При очной встрече в голове не сразу совместились звук знакомого голоса и изображение – немолодой редактор с большими трудностями передвижения. Галина Александровна в нескольких штрихах тогда обрисовала процесс становления газеты и РИЦ «Здравствуй». Но и этого было вполне достаточно, чтобы оценить масштаб личности маленькой женщины. Создать что-то с ноля в условиях российской действительности – подвиг многократный. Дорого пришлось заплатить за все: за отступничество некоторых соратников, оставивших ее «одну в поле»; за поиски средств, когда, стуча костылями, входила в кабинеты влиятельных людей; за поездку в Москву; за отправку десяток писем руководителям предприятий. Притом, что никогда ничего не просила для себя. Не умела. А когда издательство встало на ноги, она впервые и единственная в стране стала выпускать книги в помощь инвалидам. Этой идеей Галина Александровна загорелась после поездки в Оксфорд в 1991 году. Ей стало горько за беспризорность отечественных инвалидов, которые в отличие от западных оставались один на один со своими проблемами – медицинскими, социальными, психологическими. Справочная литература оказалась очень востребована. Сотрудники без устали паковали свои издания для отправки в разные уголки страны. Но и тут все шло не гладко. Когда в планах возник выпуск книг серии «Болезнь и Я», у главного редактора случился острый тромбоз. Угроза жизни. Больница. Четыре месяца постельного режима. И что же? Рабочим кабинетом стала палата. Сюда приходили медицинские специалисты для обсуждения тем будущих книг. После выписки ее торжественно провожали всем отделением. У Галины Александровны был дар влюблять в себя людей. Многие из встреченных на дороге жизни становились ее друзьями. А после санатория «Саки» образовалась сплоченная компания, с которой была постоянная переписка и даже визиты в гости, вплоть до Киева. Насколько живописно и с какой самоиронией она преподносила свою коллекцию санаторских историй! Подруга детства Эльвира Юрьевна написала в письме: «Такой силы воли, энергии, невероятной отдачи я не видела ни у кого. Галя заряжала всех своей энергией. Таких больше нет».
Трудоголик
Бывают удивительные явления, которые с трудом укладываются в сознании. Например – святой Тихон несколько лет прожил в дупле дуба. Галина Александровна Дубникова 78 лет прожила в теле, один день в котором – испытание; пожизненно приговоренная к своим виригам – 10-килограммовым доспехам, сжимающим ноги, к кандалам ортопедических ботинок. Не просто жила. Была нужна. Необходима. Первая группа инвалидности и 53 года трудового стажа – несовместимое сошлось в одном человеке. Что значило для нее собраться на работу? Подъем в 5 утра. Час уходил на экипировку – зашнуровать аппараты, надеть ботинки (толщина платформы одного из них была 11 см). Затем спуск на костылях со второго этажа, преодоление заледенелых ступеней крыльца. Теперь отдышаться, погрузить себя в редакторскую машину и – вперед, к делам.
Порой приходилось делать звонок в нерабочее время. Застаешь редактора с очередным обострением какой-нибудь (а то и нескольких) из букета болезней. Обычный человек в этом случае лежит пластом. Галина Александровна, сидя за столом, работает. Работа была ее обезболивающим и ее спасением. Подруга Эльвира Юрьевна шутила: «Галя, твоя фамилия должна быть Трудоголикова». Последние годы жизни сильно осложнило заболевание суставов. Теперь подъем уже в 4 утра – негнущиеся пальцы и боль в руках требовали больше времени на сборы. Костыли заменила коляска, но несгибающееся бедро позволяло сидеть лишь на самом краешке сиденья. И так – целый день.
Возможно ли при этом сохранять интерес к чему бы то ни было? Ответом служат поездки по краю. Одна из последних – на гору Крестовую, где под открытым небом проходила рок-опера «Юнона и Авось». И уже с больными суставами Галина Александровна осуществила мечту – побывала на родине одного из любимых поэтов – Гарсии Лорки – в солнечной Испании. Ее сила восприятия красок жизни затмевала все хвори, и какая-то глубинная жизнерадостность прорастала сквозь беды.
Детство
(записано со слов самой Г. А. Дубниковой и Э. Ю. Усачевой)
Война ворвалась в Минск гулом самолетов и бомбежками. Мария Ефимовна, интуитивно схватив документы и зимнюю одежду, вместе с годовалой Галей выскочила на улицу. В тот же миг дом рухнул. Куда бежать? Только в лес. Позднее удалось эвакуироваться в Сталинград, а когда война догнала и здесь – двинулись дальше в тыл. Осели в Перми. Здесь Мария Ефимовна устроилась бухгалтером, дочь отдала в детсад. А в 5 лет у резвого ребенка неожиданно отнялись ноги. «Мама выносила меня во двор. Вокруг собирались дети. Было весело. Вдруг, чем-то заинтересовавшись, они вспархивали, как стайка воробьев. А я сижу и реву», – вспоминала Галина Александровна. Одиночество скрашивала соседка Тамара, которой было уже 8. Она умела читать и научила Галю. Дружба с Тамарой (впоследствии профессором университета) продолжалась всю жизнь.
В школу Галя «приезжала» на мамином плече. Эльвира Юрьевна до сих пор помнит, как встретила в коридоре школы незнакомую женщину с перекинутой через плечо девочкой – хорошенькой, кудрявой. Карие детские глаза горели интересом ко всему вокруг. После объединения школ эта девочка оказалась в Элином 5-м классе – уже на костылях, с которыми она лихо управлялась.
Предшествовала этому больничная эпопея длиной в полтора года – две тяжелые операции и 35 – бескровных. После семи лет неподвижности образовались контрактуры, которые устраняли с помощью грубой физической силы. Адская боль сменялась мучительным кожным зудом под глухим панцирем гипса. Вообще больница больше напоминала тюрьму. В палате из 9 человек верховодила 15-летняя детдомовка. Вместо имен – чума, холера, дурища. «Тебя отсюда домой не заберут», – заявила она растерянной Гале, только что подстриженной под машинку; косы остались лежать на полу. Однако санитарные правила отделения не мешали вольготной жизни местных клопов. Второй этаж больницы занимали взрослые, являющие собой зрелище на грани надлома детской психики: раны с червями, расплавленные огнем лица, пересаженные кожные лоскуты…
Маму допустили только через месяц. Когда в окошке для свиданий возникла тень прежней Гали – худющее, бледное существо с короткой растительностью на голове, – сильная женщина Мария Ефимовна со стоном стала медленно оседать. Бдительная медсестра тут же пригрозила прекратить свидание, но мензурку с валерьянкой все же дала. Потом был санаторий и первые шаги в аппаратах на костылях. Впервые оказавшись на улице, Галя, опьяненная свободой, не рассчитала силы. Упала. Мир не без добрых людей – обратно вместе с костылями ее принес случайный прохожий.
Мария Ефимовна сама попросила оставить дочь на второй год. Она и не подозревала, какой подарок делает своей дочери, нашедшей в новом классе друзей на всю жизнь. Самые верные – Женя и Эля, ставшие супругами.
Каждое утро одноклассники в санях-пошевнях с ветерком мчали Галю до школы. А после – на концерт или в театр. Однажды пошевни перевернулись, вытряхнув седока. Все хохотали от души, включая «пострадавшую». Ребята любили собираться у Эли – ее папа приносил Галю – играли «в города», бабушка накрывала на стол. А после – Элиным папой Галя доставлялась обратно домой.
Вообще жизнь в школе на Островского бурлила – кружки, самодеятельность, концерты для шефов. Галя читает стихи, поет – хороший голос и абсолютный слух прилагались к отличным оценкам.
Её университеты
– Зачем вам учиться? Займитесь вязанием или шитьем на дому, – недоумевала приемная комиссия. Галя тут же нашлась и отпарировала в духе времени:
– Нам в школе сказали, что скоро наступит коммунизм и не останется ни одного необразованного человека. Вы мне отказываете в праве жить в светлом будущем?
Ее приняли на заочное. Школьные подруги – Эля с Таней переписывали университетские лекции, увозили контрольные работы. Через год, по настоянию преподавателей, студентку Дубникову перевели на очное. Теперь большая часть семейного бюджета стала уходить на такси. Случалось, она коротала ночь прямо в аудитории, сидя за партой. Зато иногда сдавала экзамены на дому, которые плавно переходили в дружеское общение с преподавателем и чтение стихов, которых ее память хранила огромное число. В поэтических забегах студентов-филологов Дубникова слыла стайером. После окончания вуза поиски работы длились полгода. Помогли преподаватели. Через обком партии устроили свою бывшую студентку корректором в издательство «Звезда». Потом была «Вечерка» и публикации в разных изданиях.
В 1988 году в Москве проходило учредительное собрание, посвященное созданию ВОИ. Для Галины Александровны поездка оказалась под угрозой. Как раз накануне случилось сильнейшее отравление. Еще не оправившись от него, но наглотавшись лекарств, под горестные вздохи Марии Ефимовны она стала собираться на рейс до Москвы. Домой Дубникова вернулась окрыленная – в жизни инвалидов Союза назревали революционные перемены.
Мои Университеты
Галина Александровна была для меня не просто начальником. Она была моим учителем, но не догадывалась об этом. Я училась у нее отношению к людям, к своему делу, даже к собственным хворям. Была путеводной звездой, до которой не дотянуться, но можно держать ориентир. С ее уходом небосклон потускнел. Однако в памяти Галина Александровна навсегда останется светом и доказательством, что невозможное возможно.
Мария Паршакова
