Густую тишину квартиры нарушил металлический звук открываемого дверного замка. Из коридора донесся шорох. «Вадюш, привет! – в комнату заглянула вихрастая голова вечно спешащей тетушки. – Сейчас по-быстрому уборку сделаю и будем обедать». После того, как ковид забрал отца Вадима, тетя Лена и Леха перешли в разряд его ближайших родственников. Матери он лишился еще раньше. Она проживает свою, отдельную жизнь в другом городе. Ее трудно назвать безответственной, просто крест в виде ребенка в инвалидной коляске оказался для нее слишком тяжел. Отдаленный гул пылесоса мгновенно включил память.
«Он меня не понимает!»
…Был выходной день. Отец делал уборку. За какой-то надобностью заскочил двоюродный брат Леха – радостно-возбужденный. С заговорщицким видом сообщил Вадиму новость: он с друзьями собирается сплавляться по реке на катамаране. Токсичная смесь сожаления и зависти уже принялась вершить свою разрушительную работу, как брат неожиданно предложил: «А давай и ты с нами! Река спокойная, люди надежные. Все под контролем!» – «Почему бы нет?» – Вадим ощутил подзабытый приключенческий азарт. Но что скажет отец?
Он вынашивал свою мечту до вечера, и она цветисто обрастала все новыми фантазийными подробностями. «Вода еще холодная», – напомнил отец. Но Вадим продолжал настаивать, пытаясь убедить, что сплав – это главное событие его жизни. «Хочешь, чтобы он стал и последним событием?» НО СМИРИТЬСЯ – БЫЛО ВЫШЕ СИЛ! Раздражение нарастало и, дойдя до критической точки, перелилось через край. Вадима подхватила и понесла неуправляемая стихия. Отчаяние и боль, облеченные в слова, извергались с криком: «Я УСТАЛ СИДЕТЬ ДОМА! Я ХОЧУ С РЕБЯТАМИ! А ты не пускаешь, как Держиморда! Лучше сдохнуть…» Он уже не помнил, что кричал. Умолк, обессилев, когда волна сама пошла на откат. Отец молчал. «Он меня не понимает», – привычно подумал Вадим. Казалось, эмоциональные выплески сына совершенно не задевают отца.
Но мельком взглянув, он вдруг увидел в его глазах какую-то детскую растерянность. Вадим поразился. Раскаяние шевельнулось в душе. Этот взгляд растревожил Вадима, порождая смутную догадку, что под невозмутимостью скрывается уязвимость и незнание – как реагировать на крик. Однако Вадим скоро утешился, погрузившись в любимую техническую тематику.
Леха выглядел уставшим. Куда делся его обычный задор? Скучно сообщил – все пошло не по плану. Рюкзак со спичками уронили в воду – ни костер разжечь, ни воды вскипятить. Пришлось отмотать несколько км до ближайшей деревни, которая оказалась – «не ближний свет». Отец оказался прав – на сухопутного туриста Вадим не подписывался.
* * *
В другой раз Леха, хитро глянув на кузена, продекламировал: «Легким движением брюки превращаются в шорты!» и задрал штанину. Голень Лехи кольцом охватывал огнедышащий дракон. Свирепый взгляд его был немым предупреждением: «Не подходи. Испепелю». «Ух ты!» – выдохнул Вадим. «Телохранитель из агентства нечистой силы!» – пояснил Леха. Конечно, Вадим загорелся идеей сделать тату и сказал об этом отцу. «Зачем?» – отец смотрел недоуменно. «Сейчас все делают. Красиво». «Делать себе «красиво» – это для женщин». Вадим не нашелся что сказать, только досадно подумал: «Отцу нет дела до моих желаний».
* * *
Однажды в МФЦ, куда они приехали с отцом за какой-то справкой, Вадим увидел декоративное дерево в напольном горшке. Оно смотрелось настолько реалистично, что даже щебетанье из зеленых недр не удивило бы. «Пап, мне бы такое, – мечтательно сказал Вадим, – я бы сидел под ним, как в лесу». Прошло немало времени. Про дерево в горшке он давно забыл. И вдруг отец втаскивает в комнату похожее дерево в деревянной кадушке. Ее неухоженный вид и облупившаяся краска намекали, что местом ее пребывания было какое-то старорежимное казенное учреждение. Но отец, видимо, не придал этому значения. Когда изумление Вадима прошло, он стал канючить, что дерево надо пересадить – это корыто портит вид. Отец протер бочку тряпкой и ушел по делам. «Надо бы спасибо сказать», – запоздало подумал сын.
Прозрение
Несколько лет назад Вадим смотрел фильм о парне на коляске. Его психологически прошаренный отец постоянно твердил: «Ты сильный». «Ты все сможешь». «Я горжусь тобой», подпитывая самооценку сына. А, может быть, раздувая? Особых заслуг за парнем не водилось. Вадим подумал тогда, что последний раз слышал от отца слова одобрения, когда показывал ему свои детские рисунки. Зато часто слышал – растяпа. Вадим неаккуратно ел. Отцу приходилось подтирать за ним, а надо было бежать на работу. По пути вынести мусор, подкинуть старика-соседа с больной ногой до поликлиники. Потом он застревал в пробке, выслушивал претензии начальства. Судя по телефонным разговорам, у отца были напряженные отношения с начальником. Вечером, разгрузив пакеты с продуктами, он варил суп и кашу на завтрашний день. Конечно, если бы тот американский папаша так крутился, то ему было бы не до мыльных пузырей.
На день рождения сыну тот папаша подарил обычный свисток, но обставил простецкий подарок такими словесными конструкциями и дифирамбами! Накануне дня рождения Вадима отец бросил мимоходом: «Я тебе там купил… Возьми в ящике стола». Это был новый гаджет.
Отец умел хорошо говорить только по делу. Вадим слышал, как на собрании жильцов дома посреди заполошного кудахтанья женщин он по-военному четко расставил по ранжиру все проблемы и обозначил порядок действий. Когда засорился мусоропровод, и жильцы бомбардировали УК звонками, требуя слесаря, отец просто взял швабру и протолкнул мусорную пробку. Хотя в этот день он пришел позднее обычного, был голодный и уставший. На следующий день Вадим и отец ехали в лифте с соседкой. Та хвалилась, что муж продавил-таки управляйку – засор устранили. Отец промолчал. Он никогда не стремился показать себя в выгодном свете, как другие. Это удивляло Вадима, сам он был очень чувствителен в оценке себя другими людьми.
Иногда Вадим замечал интерес в глазах женщин, смотревших на отца. Но ему никогда не приходило в голову, что отец вполне мог бы создать новую семью, родить здоровых детей. Начать жизнь с чистого листа – как мать. А он мучился с ним – тяжелым инвалидом с нелегким характером.
Если бы Вадим понял раньше, что отец принес себя в жертву. Сознательно обрек себя на одинокую старость. Ради него. А Вадим всегда был занят собой. Дулся, что не все «хотелки» исполняются. Жалел себя – сироту. Воспоминания о матери сначала отзывались острой болью, потом она притупилась до бесчувствия. А как уход матери отозвался в душе отца? Что чувствовал он? Уже не узнаешь. Неужели прозрение дается только ценой потерь? В груди ныло. Что это – сердце? Или душа?
* * *
«Вадюша, пойдем обедать», – в дверях стояла тетя Лена. Вадим крутанул колеса коляски: «Я иду!»
Проблема отцов и детей вечна, многолика и многогранна, она обусловлена самой жизнью. Не нужно воспринимать её как неразрешимую проблему, это просто определённый этап взросления в жизни каждого человека. Здесь нельзя однозначно утверждать, кто прав, а кто виноват. Если в семье есть это важнейшее чувство — любовь, то будет и взаимопонимание, и исчезнут конфликты между родными.
Мария Паршакова
