Циклоп – мифическое существо человекоподобной наружности, наделённое одним глазом, гигантской физической силой и свирепостью. Прототип зла

Проверить зрение и протереть глаза полезно порой не только сказочным персонажам.

Так получилось, что в мае прошлого года я стал свидетелем пренеприятного случая. Дело было так. Пермская краевая организация ВОИ проводила плановый рейд по проверке качества жизни инвалидов-колясочников. Помимо прочего в задачу входило пройти сов­местно с человеком в коляске по лунному ландшафту очередной городской окраины и даже проехать пару остановок в автобусе. Поездка в один конец завершилась благополучно, а вот на обратном пути случилось то, чего мы явно не ожидали.
Несмотря на то, что женщина-инвалид в коляске не только нажимала на кнопку вызова водителя, но и посторонние люди обращали его внимание на то, что инвалиду нужно ехать, а значит, водителю надо бы вый­ти и опустить пандус, сказочный персонаж проявлял сказочную же невозмутимость, устремив взгляд в одному ему ведомую точку в пространстве. В ответ на такое хамство ничему не удивившиеся пассажиры – совершенно не знакомые нам люди – вышли из автобуса и на руках занесли коляску с инвалидом в салон. Выносили ее из автобуса тем же макаром. Попытка поговорить с водителем во время происходящего успехом не увенчалась – персонаж отмалчивался и лишь кривился, как мне показалось, откровенно презрительно.

Слово на букву «э»

Эйблизм – так называется тип дискриминации, при котором относительно – а относительно в этом мире все – здоровые и трудоспособные люди рассматриваются как «нормальные» и в чем-то превосходящие людей с инвалидностью, а вот последним отведена роль как бы второго сорта. Сама же инвалидность рассматривается как нечто, требующее устранения. Или же с помощью медицинского вмешательства, или же по-простому, что называется, с глаз долой.
Наиболее агрессивная форма дискриминации инвалидов, граничащая с издевательствами и насилием, называется дисэйблизм.
То же по отношению к людям с психическими (ментальными) расстройствами – ментализм. Но обо всем по порядку.

Был такой случай

Жили-были в Перми мама и сын – несовершеннолетний подросток с ограниченными возможностями здоровья. Когда-то был в семье и отец, но умер, после чего и ранее не отличавшаяся чрезмерным воздержанием мать запила всерь­ез, лишилась работы, а единственным источником дохода в семье стала пенсия по потере кормильца. При этом какая-никакая семья жила в принадлежащей им квартире.

Но… денег на жизнь и веселье матери не хватало, появились долги по оплате услуг ЖКХ, которые очень быстро росли, а после очередного запоя мать обнаружила, что в их с сыном квартире уже живут совершенно чужие люди. По факту квартира оказалась проданной неизвестно кому в пьяном угаре. Так мать и сына-инвалида переселили в маленькую комнатку в общежитии. Мать, впрочем, не потерялась и вскорости, заведя новое знакомство, съехала на квартиру к сожителю. Сына она оставила в общежитии и оставила ему коммунальный долг.

Как бы развивались события дальше, сказать трудно, если бы судьбой подростка не озадачился его педагог из училища. Парню вернули пенсию, организовали бесплатное питание и выхлопотали социальную стипендию, из которой, кстати, он стал гасить мамашин долг за жилье.

История, согласитесь, дикая не столько циклопическим цинизмом мамаши – люди, лишенные совести, есть, с этим ничего не поделать, и инвалидность за это им никто не дает – при потрясающем равнодушии всех окружающих. Никто, ни соседи, ни родственники, ни просто свидетели ситуации не сделали ничего, чтобы предотвратить явно незаконные действия.

Во-первых, сама ситуация, когда мать пьет, а несовершеннолетний сын-инвалид голодает, должна была стать предметом внимания как органов опеки, так и, вполне возможно, прокуратуры.

Ну а уж переезд несовершеннолетнего гражданина в условия, не отвечающие его интересам, – прямое нарушение буквы закона, но… все прошло как по маслу.

Их нравы

Думать, что издевательства над инвалидами, а равно другими уязвимыми категориями граждан – такими, как несовершеннолетние, люди, оказавшиеся в сложных жизненных ситуациях, престарелые граждане и т. д., происходят относительно скрытно, где-то за плотно задернутыми шторами или закрытыми дверями частных квартир, будет не совсем верно. Конечно, злодеи обычно предпочитают не афишировать своих действий и в ходе своей «заботы» о слабых не стремятся к чрезмерной публичности. Но с подобным можно столкнуться и просто на улице.

Недавно в Индустриальном районе Перми произошел такой случай, и этот случай я просто нашел в новостях, забив ключевые слова «дети, насилие». Так вот, ученик четвертого класса десяти или девяти лет от роду, точно не помню, да и не суть, возвращаясь из школы, решил покататься на горке в одном из дворов. О том, как проходили покатушки, история умалчивает. Но вот люди, проходящие мимо, заметили дикую сцену: девятилетнего пацана на полном серьезе мутузит взрослый двухметровый мужик. Очевидцы впоследствии сообщали, что незнакомый мужчина сильно ударил ребенка в живот, после чего наносил удары по другим частям тела. За ребенка не заступился никто, ни один человек.

Все это происходило, как говорится, средь бела дня.
Чем бы там ни руководствовался «воспитатель» чужих детей, а он, якобы, со слов очевидцев, говорил, что избиваемый мальчик обидел его сына, что в принципе можно допустить. Но что бы там ни сделал девятилетний пацан, никто не дает взрослому и рослому в прямом смысле циклопу (это метафора) права избивать ребенка. Чужого ребенка. Прилюдно.

Тут целый букет преступлений. Не хочется читать нраво­учения, но хочется задаться вопросом, а что мешало прохожим просто достать телефон и сделать несколько фотографий происходящего, а лучше видео, после чего громко спросить мужика, что, собственно, он себе позволяет? И тут же сообщить, что, мол, я вас сфотографировал или сфотографировала и, если будет нужно, передам съемку в полицию. Думаю, одно это охладило бы пыл любителя публичной расправы над малолетними. Кстати, полиция его теперь ищет, а пострадавший ребенок находится в шоке.

Как часто (в последнее время, к счастью, все реже и реже) приходится видеть, как горе-мамаша бьет своего ребенка прямо на улице за то, что тот упал или капризничает или что-то там еще делает, что ей не нравится. Такое все же нет-нет да случается. Что мешает сделать такой матери устное замечание? Думаю, ничего, кроме ложной стыдливости, мол, в чужие дела не лезь.

В чужие дела не лезь, а вот в Казани, если не ошибаюсь, мать заставила в мороз около минус двадцати градусов выйти своего десятилетнего или примерно такого возраста сына на улицу босиком, в одних носках, гулять с собакой. Мотивировала свой циклопический бред мамочка тем, что мальчик накануне слишком долго гулял с собакой, и та, видите ли, заморозила лапки. Во время экзекуции, а дело было не поздним вечером, сама фемида шла рядом с босоногим сыном, была одета при полном параде и в теплых ботинках на толстой подошве. Фото и видео вполне циклопической по дикости сцены есть в Интернете.

Розовые очки

Случаев подобных издевательств, причем не обязательно над детьми, но и над инвалидами, слабыми, попавшими в трудную жизненную ситуацию людьми, особенно престарелыми, в действительности очень много. Уверен, если набрать в интернет-поисковике ключевые слова «инвалид, издевательства» или «престарелые люди, преступление», списки из ссылок будут солидные.

Меня особо заворожил случай, когда сельская учительница младших классов била учеников на уроках, в педагогических целях заклеивала им рты лейкопластырем, а прямо на лбах рисовала красной пастой жирные двойки. Уверен, не замечать синяки, двойки на лбу, следы от лейкопластыря родители не могли. Как не могли родители – если они вменяемы – не замечать странностей поведения своих детей?

К чему веду. Добро и зло существуют не только в сказках. Но только в сказках добро побеждает автоматически, так сказать, по ходу сюжета. Зло, к сожалению, встречается и в реальной жизни. И если его не замечать, делать вид, что его просто не существует, то это значит, что ему ничего и не будет противостоять. Разумно ли поступаем мы, когда отворачиваемся от часто совершенно очевидного зла, – вопрос риторический. Я думаю, неразумно.

Аркадий Быков